— Подчиняться приказам предводителя; кстати, предводитель — это я, и участвовать в общих тратах.
— Согласен, без всяких оговорок, — сказал Кьюджел.
— Прекрасно! Мы выходим завтра на рассвете. — Гарстанг указал на других членов группы; всего в ней насчитывалось сорок семь человек. — Вот это Витц, он следит за порядком в нашей маленькой группе, а там сидит Гасмайр, теоретик. Человек с железными зубами — Арло, а тот, в синей шляпе с серебряной пряжкой, Войонд, известный волшебник. В данный момент отсутствует почтенный, хотя иногда непостижимый Лодермюльх, так же как известный своей набожностью Субукул. Может, они как раз сейчас испытывают убеждения друг друга. Двое играющие в кости — Парсо и Саланав. Это Хант, а вот это Грей. — Гарстанг назвал нескольких остальных и рассказал об их способностях. Наконец Кьюджел, сославшись на усталость, отправился в свою комнату, где лег и сразу уснул.
Ранним утром он проснулся от криков. Лодермюльх вырыл яму, потом подкопался под стену, после чего выбрался и сразу отправился в гостиницу. Сначала он попробовал попасть в комнату Кьюджела, которую тот не поленился запереть.
— Кто там? — спросил Кьюджел.
— Открывай! Это я, Лодермюльх! Я хочу спать в этой комнате!
— Еще чего! — объявил Кьюджел. — Я по-королевски заплатил за отдельную комнату и даже вынужден был ждать, пока хозяин не выпроводит предыдущего постояльца. Теперь уходи; я думаю, ты пьян; если хочешь еще выпить, разбуди слугу.
Лодермюльх ушел и Кьюджел снова лег.
Вскоре он услышал звуки ударов и крики хозяина, которого Лодермюльх схватил за бороду. Очевидно, Лодермюльха выбросили из гостиницы совместными усилиями хозяина, его жены, носильщика, слуги и остальных; а Кьюджел тем временем с благодарностью вернулся ко сну.
Пилигримы, и вместе с ними Кьюджел, встали и позавтракали до рассвета. Хозяин почему-то был в дурном настроении и обзавелся многочисленными ушибами, но не задал никаких вопросов Кьюджелу, который, в свою очередь, тоже помалкивал.
После завтрака пилигримы собрались на дороге, где к ним присоединился Лодермюльх, который всю ночь расхаживал по дороге.
Гарстанг пересчитал группу и засвистел в свой свисток. Пилигримы двинулись вперед, через мост и дальше по южному берегу Аска к Эрзе Дамат.
* * *
Три дня пилигримы шли вдоль Аска, проводя ночи за баррикадой, возводимой волшебником Войондом из складного кольца слоновой кости, — предосторожность необходимая, потому что за оградой, еле различимые в отблесках костра, бродили существа, желающие присоединиться к обществу: деоданды, негромко стонущие, эрбы, постоянно меняющие свой рост от двух до четырех футов, но никогда не чувствующие себя удовлетворенными. Однажды гид попытался перескочить через баррикаду; в другой раз три гуна объединенными усилиями взялись за нее: они разбегались и бились о столбы, а пилигримы изнутри в страхе смотрели на них.
Кьюджел подошел, ткнул горящей веткой в одну из налегающих фигур и вызвал крик боли; в щель просунулась огромная серая рука. Кьюджел отпрыгнул. Баррикада выдержала, звери скоро начали ссориться и ушли.
Вечером третьего дня пилигримы подошли к слиянию Аска с большой медленной рекой, которую Гарстанг назвал Скамандер. Поблизости росли большие бальдамы, сосны и дубы. С помощью местных дровосеков свалили деревья, обрубили ветви и стащили бревна к воде, где соорудили плот. Все пилигримы взошли на плот, и он тихо и спокойно поплыл вниз по реке.
Пять дней плот плыл по широкому Скамандеру. Иногда берегов почти не было видно, а иногда плот проходил мимо зарослей тростника вблизи берега. Делать было нечего, пилигримы затевали долгие споры, и расхождение мнений по любому вопросу было значительным. Часто разговор касался метафизических тайн или тонкостей принципов гилфигизма.
Субукул, наиболее ревностный пилигрим, в подробностях объяснял свое кредо. В основном он разделял ортодоксальную гилфигитскую теософию, согласно которой Зо Зам, восьмиголовый бог, создав космос, отрубил себе мизинец на ноге, и из него возник Гилфиг, а из капель крови появились восемь человеческих рас.
Родемаунд, скептик, нападал на эту доктрину:
— А кто создал этого твоего предполагаемого «создателя»? Другой «создатель»? Гораздо проще предполагать конечный продукт: в данном случае гаснущее солнце и умирающую землю.
На это Субукул в сокрушительном опровержении цитировал гилфигитский текст.
Некто по имени Бланер стойко проповедовал собственную веру. Он считал, что солнце — это клетка в теле гигантского божества, которое создало космос в процессе, аналогичном росту лишайника на камне.
Субукул считал эту гипотезу слишком усложненной.
— Если солнце — клетка, то какова тогда природа Земли?
— Крошечное животное, извлекающее пропитание, — ответил Бланер. — Такие взаимоотношения известны повсюду и не должны вызывать удивления.
— Но что тогда нападает на солнце? — презрительно спросил Витц. — Другое маленькое животное?
Бланер начал подробное объяснение своей веры, но вскоре был прерван Праликсусом, высоким худым человеком с пронзительными зелеными глазами.
— Послушайте меня: я все знаю, — заявил он. — Моя доктрина — сама простота. Существует огромное количество условий и еще больше существует возможностей. Наш космос — это возможное состояние: он существует. Почему? Время бесконечно, и поэтому любое возможное состояние должно осуществиться. Поскольку мы живем в данной возможности и о других ничего не знаем, мы дерзко и высокомерно приписываем себе свойства исключительности. По правде говоря, любая возможная вселенная существует, и не единожды.
— Я склоняюсь к аналогичной доктрине, хотя и являюсь убежденным гилфигитом, — заявил теоретик Гасмайр. — Моя философия предполагает последовательность создателей, причем каждый абсолютен в пределах своих прав. Перефразируя ученого собрата Праликсуса, если божество возможно, оно должно существовать! Только невозможные божества не существуют! Восьмиголовый Зо Зам, отрубивший Свой Божественный Мизинец, возможен, следовательно, он существует, что и подтверждается гилфигитским текстом!
Субукул замигал, открыл рот, собираясь возразить, но снова закрыл. Скептик Родемаунд отвернулся и стал смотреть на воды Скамандера.
Гарстанг, сидя в стороне, задумчиво улыбнулся.
— А ты, Кьюджел Умник, на этот раз ты молчалив. Какова твоя вера?
— Я новичок, — признался Кьюджел. — Я усвоил множество точек зрения, и каждая по-своему истинна: у жрецов в Храме Теологии, у волшебной птицы, достающей сообщение из ящика, у постящегося отшельника, что выпил бутылку розового эликсира, которую я ему дал в шутку. В результате получились противоречивые версии, но все исключительной глубины. Мой взгляд на мир, таким образом, синкретичен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
